Ремастеринг фильмов Тарковского Сталкер и прочие
Зона реставрации: Как на «Мосфильме» восстанавливают ленты Тарковского
Отреставрированные копии фильмов Тарковского пользуются успехом за рубежом, однако процесс восстановления культовой отечественной классики идет медленно. Почему?
В американский прокат вновь вышел «Сталкер» Андрея Тарковского, и единственная копия, демонстрировавшаяся в нью-йоркском Walter Reade Theatre, установила рекорд в истории самого кинотеатра, заработав за первый уик-энд более 20,5 тысячи долларов. В расчете на кинотеатр у «Сталкера» второе место по наработке после «Стражей Галактики. Часть 2». Осенью прошлого года «Сталкера» показывали на большом экране московского кинотеатра «Октябрь» в рамках Kinopoisk Film Market, а премьера отреставрированной копии состоялась во время Венецианского кинофестиваля. Критики отметили тогда высокое качество звука и изображения.
12 мая к «Сталкеру» в американском прокате присоединился «Солярис» — другая культовая картина Тарковского, которой 13 мая как раз исполняется 45 лет. Обе ленты были отреставрированы и оцифрованы на студии «Мосфильм», которой принадлежат права на эти фильмы, как и «Иваново детство» и «Зеркало». «Зеркало» восстанавливали даже дважды — сначала в 2008 году и совсем недавно. Технологии позволили удалить дефекты, которые ранее исправить было невозможно. Показы копий культовой классики стали неотъемлемой частью престижных фестивалей.
От «Спартака» до «Сталкера»
В России основным центром, занимающимся реставрацией старых кинофильмов, остается киностудия «Мосфильм». Работа по реставрации пленочных фильмокопий на «Мосфильме», по сути, велась постоянно. Если внимательно посмотреть, можно заметить на старых картинах титр — например, «Восстановлена в 1985 году». В чем заключалась эта реставрация?
«Работали прежде всего со звуком, — объясняет главный инженер «Мосфильма» Игорь Богдасаров, курирующий процесс реставрации. — Когда появилась магнитная лента, картины, записанные оптическим способом, переводили на магнитную запись, она дает другое качество. Если было написано, что картина восстановлена, чаще всего это означало, что перезаписан звук. Иногда картины переозвучивались, а пленку просто чистили, глянцевали. У пленки есть глянцевая сторона, основа. Если были царапины, была специальная машина, которая их затирала».
Богдасаров рассказывает, что негативы отечественных фильмов были в очень плохом состоянии. Играли свою роль и качество самой пленки, и не всегда правильные условия хранения. До появления цифровых технологий с пленкой практически ничего нельзя было сделать, только почистить от лишней пыли вручную. Были, правда, еще иммерсионные аппараты, которые могли выровнять царапины с помощью жидкости, однако при этом немного терялась резкость. Когда появилась цифра, наступила другая эпоха.
На «Мосфильме» она началась в 2005 году с картины «Спартак» по инициативе главы студии Карена Шахназарова. «Спартак» отсканировали цифровым способом, а царапины исправляли уже с помощью специалистов из цеха компьютерной графики. Однако цифра не всесильна.
«Я знаю, некоторые наши коллеги [из другой компании] сложные царапины отдавали делать за границу, благо сейчас технологии позволяют это делать. К каждому дефекту нужен свой подход. Бывает дефект, где ничего нельзя сделать, например на лице. Была одна картина, где в нескольких кадрах подряд пробита дырка», — рассказывает Богдасаров.
Главный инженер «Мосфильма» объясняет, что в советское время пленка часто была бракованной. Так, отсутствовала перфорация, пленка коробилась и не держала форму. Сейчас на студии работают над восстановлением «Войны и мира» Сергея Бондарчука.
«Снималась батальная сцена, множество камер, подготовили все, Бондарчук командует, а ни один механик не может зарядить пленку в камеру. На пленке брак — нет перфорации. Не секрет, что негатив „Войны и мира“ был поврежден. Современные машины могут это отсканировать, а в те времена, если пленка покоробилась, она может продольно выгнуться, может на склейках погнуться. Перфорации могли сдвинуться в шахматном порядке, и уже ни в одну машину их не зарядишь. Сейчас у нас есть машины, где можно отсканировать пленку без перфорации. Тогда это было невозможно, и ничего не могли сделать», — говорит Богдасаров.
Тарковскому создавали условия
Картинам Тарковского в этом плане повезло: они сохранились в неплохом состоянии. «Тарковский все снимал на „Кодак“, — объясняет главный инженер «Мосфильма». — Когда у него на „Солярисе“ был брак по свету, а декорацию уже сломали, декорацию построили заново и дали ему переснять сцену. То есть ему создавали все условия. Благодаря качественной пленке цвет сохранился лучше. Бондарчук тоже что-то снимал на „Кодаке“, например „Они сражались за Родину“».
Однако хорошо сохранившийся цвет еще не означает, что процесс восстановления будет легким. В «Сталкере» было очень много дефектов. «Думаю, что это все берется от неаккуратного отношения к негативу, — говорит Богдасаров. — Многие режиссеры от этого страдают. Им кажется, что лишнюю копию сделать с негатива — это лучше, а негатив страдает, и уже плохо получается. Надо печатать с контротипа. К тому же у Тарковского очень сложная цветокоррекция, там четыре черно-белых цвета. С точки зрения дефектов неважно, „Кодак“ это или наша пленка, но есть картины, где цветовое дыхание (изменение геометрии пленки, которое влияет на цвет — Прим. ред.) невозможно полностью убрать, и получается качество, которое нам не нравится. Сама пленка, конечно, хорошо сохранилась, и можно добиться идеального качества на картинах Тарковского, но это не значит, что объем реставрации меньше».
Для работы над восстановлением по возможности привлекают членов съемочной группы. Так, картины Тарковского помогал восстанавливать оператор Вадим Юсов. «Если кто-то [из создателей фильма] жив, мы всегда обращаемся. На картине „Солярис“ была такая история: героиня Натальи Бондарчук в одном кадре должна быть в туфлях, а она без туфель. Мы не знали об этом ляпе, а Юсов знал, и он нам предложил: „Давайте компьютерной графикой их нарисуем“. Мы долго думали, рисовать или нет, но решили ничего не трогать».
В данном случае право голоса за «Мосфильмом», ведь именно студия обладает правами и решает, реставрировать картину или нет, причем до какой степени. «Авторы очень радуются, когда их картины реставрируют, и всегда сотрудничают с нами. Обычно они знают ляпы и находят их, а перед нами встает вопрос, что с ними делать. В „Иване Грозном“, например, есть момент в церкви, где свет моргает. Не на пленке, а у них при съемке. Мы это оставили. Но ведь Эйзенштейн это оставил. Это было в 1944 году, киностудия была в эвакуации. Пусть она такой остается. Не наше дело — исправлять», — уверен Богдасаров.
Мы как врачи. Главное — не навредить
Цель любой реставрации — показать картину в определенном качестве, максимально приблизиться к оригиналу. «Зарубежные коллеги сходятся в том, что мы как врачи. Главное — не навредить, — говорит Богдасаров. — Нельзя сделать старую картину новой, мы должны сохранить ее и сделать такое качество, чтобы современный молодой человек смог посмотреть ее. Но тут есть определенный предел. Ее нельзя улучшить, ее надо показать такой, какой задумал режиссер, восстановить некую справедливость. То есть зрители тогда ее видели одной, а мы сейчас видим уже другой, старой: изменился цвет, изображение. Задача не улучшить, а сделать такой же и записать на новом носителе».
Неудивительно, что главный инженер «Мосфильма» резко негативно относится к переводу черно-белых картин в цветные. Черно-белое изображение часто было творческим приемом, осознанным выбором режиссера, как в «Андрее Рублеве» или «Иване Грозном», и вмешиваться в изображение, грубым образом меняя его, — это значит становиться соавтором картины без согласия на то режиссера.
Однако даже при бережной реставрации иногда сложно избежать ошибок. «Американцы несколько лет один фильм делают, они используют все возможные источники — и негатив, и позитив. Когда мы реставрировали фильм „Зеркало“, там в одном эпизоде у героини Тереховой есть кошка, и она уходит в темноту. И вот эта кошка на одном из кадров „потерялась“. В позитиве ее видно, а в негативе ее нет. Долго совещались, что делать. В негативе ее не видно, в контротипе тоже, а в позитиве она сохранилась, силуэт буквально. Но это было очень сложно, а мы тогда, в 2008 году, еще неопытные были, и так вышло, что кошка пропала».
Дым в кадре — головная боль реставратора
Над восстановлением картин сотрудники «Мосфильма» работают в плановом режиме параллельно с коммерческими заказами. Свой фильмофонд «Мосфильм» восстанавливает за собственный счет. В некоторых интервью глава киноконцерна Карен Шахназаров утверждал, что на реставрацию «Сталкера» было потрачено 30 тысяч долларов. Богдасаров эту цифру прокомментировать отказался: подсчитать время сотрудников, затраченное на реставрацию, сложно, как и оценить трудоемкость работ.
На «Мосфильме» трое специалистов занимаются ручной чисткой. Есть сотрудники, которые сканируют, перегоняют и автоматически чистят негатив, отдел компьютерной графики помогает с коррекцией сложных дефектов. Всего в восстановлении фильмов занято около десяти человек.
Реставрацию одного фильма обычно стараются сделать за месяц. Существует несколько категорий — от двух недель (самый простой способ) до месяца. Но бывают картины, срок восстановления которых невозможно предугадать, как, например, было с «Иваном Грозным» и «Александром Невским», на которых ушло более чем полгода работы.
Реставрация предполагает, что дефектный участок заменяется похожим из другого кадра. В случае с автоматической чисткой компьютер просто выбирает участок из соседнего кадра. Однако машина может случайно убрать то, что нужно. Если кадр статичный, то разницы особой нет. Но если кадр динамичный, как, например, сцена сражения в «Александре Невском», где все меняется очень быстро, то невозможно найти рядом похожий участок без дефекта. Тогда специалисты уже вручную ищут где-нибудь в другом месте ту же руку и меч, но неповрежденные. Или, например, в «Иване Грозном» титры идут на фоне дыма. Это тоже динамика, которая может обернуться головной болью для реставраторов.
«Вообще, как правило, любое рисование в кадре видно, поэтому мы стараемся этого не делать. Мы считаем, что если его нельзя исправить так, чтобы было не видно, то лучше не исправлять», — говорит Богдасаров. Он вспоминает, что в «Александре Невском» практически все интерьерные кадры были с крупным зерном, очень много дефектов.
«Было очень много точек. Мы даже затрудняемся сказать, что это было. Причем было их больше тысячи. Большая часть убралась машиной, но были и те, которые остались. Это очень тяжелая, муторная работа. Девушки, которые занимаются такой чисткой, знают каждый кадр наизусть. А это 135 000 кадров в 90-минутном фильме». Со звуком гораздо проще: главное, не потерять тембр. Например, в «Иване Грозном» было некоторое шипение, но при попытке его убрать терялся тембр, и пришлось шипение оставить. Щелчки и треск убираются с помощью компьютера, специальной программой.
Спроса на реставрацию нет
«В журналах вроде American Cinematography, бывает, рассказывают о картине, которую реставрировали несколько лет. Мы так не можем, — вздыхает Богдасаров. — У нас 500 картин надо отреставрировать, а мы пока только к сотне приближаемся после 10 лет реставрации». Несмотря на неизбежные компромиссы между сроками и качеством, сотрудники «Мосфильма» держат планку высокого качества. Именно из преданности делу и профессии, говорит главный инженер.
«Мосфильм» в первую очередь реставрирует фильмы, которые востребованы — чаще всего телевидением, дистрибьюторами. Это культовая классика. Другой критерий — юбилеи фильмов, памятные даты и годовщины. «Наконец, есть шедевры. Может быть, они не так коммерчески успешны, но мы, будучи правообладателями, и в частности наш генеральный директор принимаем решение, что эта картина заслуживает того, чтобы продлить ей жизнь», — говорит Богдасаров. Главный инженер «Мосфильма» говорит, что во всем мире есть спрос на реставрацию старых фильмов, у нас же этого нет ни в рамках государственной программы, ни от частных организаций, ни от образовательных учреждений.
Недавно «Мосфильм» завершил восстановление ленты «Иди и смотри» Элема Климова. Сейчас на студии идет работа над реставрацией фильмов «Война и мир», «Холодное лето пятьдесят третьего...», «Свой среди чужих, чужой среди своих».
«У нас была программа: мы хотели развернуть большое производство, и за два-три года мы бы сделали все картины. Те же 500, которые востребованы. Вообще у „Мосфильма“ 1600 полнометражных картин, [нуждающихся в реставрации], из них 500 — самые необходимые. Несмотря на то, что „Мосфильм“ — правообладатель, студия берет деньги с каналов и прокатчиков за показы, но к интернет-пользователям это не относится. У нас в онлайн-кинотеатре скачивание, конечно, платное, зато просмотр доступен бесплатно, и все есть в HD-качестве», — напоминает Богдасаров. На данный момент цифровым способом «Мосфильм» отреставрировал около 80 картин и продолжает восстанавливать 7—10 лент в год. Увеличить этот темп без дополнительных средств и потери качества будет невозможно, говорит Богдасаров.
Войти
Регистрация
Тема закрита
.png)
Український (UA).png)
Русский (RU)
.png)
English (ENG)