О аварии на Чаэс
Вдруг пар радиоактивный испарился,
И пулей пронеслась по миру весть,
Что ядерный реактор повредился.
И в тот же вечер вражьи голоса
О страшных жертвах стали врать нахально,
Что смерть прошла в России, как коса,
А Западной Европе – все нормально.
И стало ясно: Кремль в Москве сметен,
И в Бухаре упали минареты,
Владивосток с Находкой облучен,
На чукчах респираторы надеты.
На киевском вокзале толкотня,
На юг и на восток стремятся люди,
Их гонит страх в далекие края,
Им наплевать, что кто-то их осудит.
У касс билетных сотнями стоят,
И пыль незримую с себя сдувают.
“Все хорошо” – по радио твердят
И взаперти сидеть нам предлагают.
О радиации – только говорят,
О кубке кубков – не услышать слова.
Известно, что авторы сотворят
Всем женщинам от Львова до Ростова.
Известно также, что рогатый скот
Со свиньями весь будет уничтожен,
Везде дезактивация пройдет,
И урожай зерна не будет скошен.
Но нам от горя не придется выть,
Есть сухари, и мы ужасно рады, –
Проблему с продовольствием решить
Помогут украинцы из Канады.
Я запер окна, двери, все подряд
И по квартире бегаю веселый.
“Прекрасно все” – по радио твердят
И в подтвержденье закрывают школы.
Борьба за жизнь упорная идет,
В историю вписать бы те мгновенья.
В аптеках словно ветром сдуло йод,
И отравилось уйма населенья.
В отделах винных с десяти толпятся
И в ожиданьи кто-то мыслью брызнет:
Такое будет если повторятся,
То вряд ли станет трезвость нормой жизни.
На Западе пусть сотню лет твердят,
Что нас рентгеном насквозь прошибает,
“Все здорово” – нам снова повторят,
и верим мы, что лучше не бывает.
Мы боремся, намного сужен фронт.
И кто вновь в сомнении обронит:
Припрут реактор в Киев на ремонт,
Или навечно в шахте похоронят?
Я сплетнями пресытился сполна
И понял: надо меньше верить слухам.
Из мухи просто вылепить слона,
Но трудно превратить обратно в муху.
Я из окна бросаю робкий взгляд,
Там люди беззаботные гуляют.
“Отлично все” – в эфире говорят,
Но ведь цыплят по осени считают.
О Припяти...
Рыжий лес хоронили от зари до зари,
Только “крест” сохранили для потомков Земли
Из глазниц мертвых окон город смотрит на нас,
Хиросимой далекой, морем плачущих глаз.
Сколько тысяч – не знаю – свой покинули кров.
Жизнь без Родины детства – это мука без слов.
Рядом с братской могилой и рванувшей ЧАЭС,
Возле Припяти мертвой стоит дерево-крест.
Преклонись перед теми, кто погиб и исчез,
Просит дерево-память, просит дерево-крест.
С. Жигульских
ПОХОРОНЫ
Нет, не стволы, что бронзой отливают,
Рыжее солнца –хвою, что окрест
Деревья пострадавшие роняют.
Вы видели как сосны хоронили?
Я – видел…слышал, как они,
Бедняги, сострадания просили,
Предчувствуя оставшиеся дни.
Армады механизмов и машин –
Ножи, ковши, лебедки и лопаты,
И скрежет гусениц, и пыль, и едкий дым…
А в чем же сосны были виноваты?!
Металлу и судьбе сопротивлялись
И, падая на дно траншей,
Так судорожно за землю цеплялись!
Как матери – за умерших детей.
Жестокие чернобыльские были –
Дорога память нашу навсегда.
Нет, мы тогда не сосны хоронили –
С беспечностью прощались навсегда.
Я – человек, во всем моя вина!
Но страшно мне и жутко примириться
С тем, что молчит больная тишина,
Что музыке былой не возвратиться.
В.Смоленский
19.09.1987 г.